Настоящей молельней для нее служило поле битвы. Здесь, на далеком аванпосте, полузабытом остальной галактикой, она находилась вдали от ведущихся орденом великих войн веры, вдали от тех мест, где ее меч и болтган могли бы послужить Богу-Императору, предавая неверных смерти. Ей трудно было принять, что без грохота ружейного огня и криков недостойных в ушах единственное, о чем она могла думать, так это о собственных недостатках. Эта мысль показалась ей вызывающей. Действительно ли кровопролитие настолько захватывало ее, что она не могла прожить без него?

Мирия заглянула себе в душу, и ей не понравилось то, что она там увидела. Ее абсолютная преданность Священной Терре не поддавалась сомнению: верность родине человечества никогда не покидала ее и ни за что не покинет. Но сейчас сестра чувствовала себя затупленным лезвием, сломанным и заржавевшим. Возможно, ей уже никогда не достичь прежних вершин воинской славы.

Она будет продолжать исполнять свой долг, потому что входит в число Адепта Сороритас, и даже угасание всех звезд на небосклоне не изменит этого. Но Мирия глубоко переживала из-за разверзшейся бездны в ее душе. Казалось, пустота внутри расширяется с каждым проходящим днем.

Боевая сестра посмотрела на мемориальные статуэтки и подумала: а вдруг это и есть ее судьба? Жить и умереть здесь, и быть удостоенной воспоминания лишь теми, кто вовсе не знал ее.

«Я последовала за Верити в никуда, потому что посчитала, будто расстояние вернет мне ясность мыслей… И во искупление грехов я обрела желаемое».

Лицо Мирии помрачнело.

Отвернувшись от изваяний святой Катерины, она взглядом пересекла внутренний двор, где бригадные рабочие поставили свои биваки и укрытия от ветра для восстановительного оборудования.

Мирия уловила какое-то движение между стоячими скалобетонными плитами и привязным жилым блоком и благодаря обостренным за годы сражений чувствам замерла на месте, напрягши мышцы. Уже было слишком поздно, и только Мирия да стражницы находились на территории. Она бы очень удивилась, если бы одному из рабочих вдруг хватило глупости выйти из своей бытовки после смены. Или, возможно, это всего-навсего обман зрения — порыв ветра сформировал движущуюся тень у края непривязанного полога палатки?

Но затем она увидела эту тень снова, и всякие сомнения отпали. Инстинкты не подвели. Избегая освещенных пятен от окон жилых модулей, фигура в плаще передвигалась перебежками в направлении центральной крепости. Незваный гость имел антропоморфные очертания, но боевой сестре никак не удавалось рассмотреть что-нибудь под капюшоном или в недрах просторных рукавов. Сперва Мирия приняла незнакомца за техножреца из свиты квестора Тегаса, прокравшегося в монастырь, но затем таинственная фигура неторопливо прошла мимо стоящего на подпорках лабораториумного модуля Механикус и продолжила путь дальше.

Посторонний. Никто другой это просто не мог быть. Осторожными шагами Мирия направилась в сторону закутанного в мантию нарушителя, не спуская глаз, а сама про себя проклинала обстоятельства: у нее не было при себе ни вокса, ни нормального оружия, за исключением боевого ножа в ботинке. Надеяться, что сестра Пандора все еще находится в пределах слышимости, не стоило. Неизвестный мог оказаться всего лишь разведчиком, а в более темных уголках, где Мирии не удавалось что-либо разглядеть, могли скрываться и другие. Если она поднимет тревогу без веской на то причины, бригадные рабочие впадут в панику и, без сомнения, устроят беспорядок.

Под подошвой предательски захрустел раздробленный камень, и фигура резко обернулась в направлении звука. Мирия успела скрыться за грузовым контейнером и воспользовалась этой возможностью, чтобы вытащить нож.

Мозг стремительно обдумывал возможные варианты действий. Кем бы или чем бы ни был чужак, Мирии удалось засечь его по чистой случайности, и от этой мысли кровь стыла в жилах. Это означало, что завернутый в изодранные одежды нарушитель не только проник за линию периметра из сенсорных стержней, расставленных разведчицами Имогены, но и пересек затем открытую песчаную местность до стен монастыря, перебрался через них и оказался во внутреннем дворе, ни разу не попав на глаза Пандоре и другим сестрам, стоящим на страже.

Мирия решилась выглянуть сверху контейнера, но ничего не увидела. Даже этого скоротечного мгновения утраты прямого визуального контакта оказалось достаточно. Она негромко проворчала разрешенное ругательство и помчалась обратно к стене. Собрав в руку мелкие голыши, она кинула их в сторону парапетов и вскоре услышала стук о каменную поверхность. Спустя секунду над краем стены появился шлем Пандоры, поводящей дулом болтера.

— Передай остальным, — тихо и быстро прошипела Мирия, — но не привлекая внимания! Что-то проникло на территорию периметра! Один нарушитель, гуманоид, — подчеркнула она. — Я видела, как он направляется к центральному донжону!

Пандора помедлила в нерешительности. Формально она превосходила сестру по званию, хотя обе они имели ветеранские лавровые ветви, но Мирия по-прежнему сохраняла командирские привычки, и ей приходилось напоминать себе об учтивости.

— Прошу, сестра-милитантка, — добавила она, специально назвав ранг, чтобы отдать должное почтение.

Сестра Пандора кивнула и подняла голову. Мирия поняла ее движение. Стражница отправляла субвокальное сообщение по воксу. Не став дожидаться ответа, Мирия рысью бросилась дальше, обходя груды камней, составленные рабочими, и направилась в сторону громадной цитадели так быстро, как могла.

Она достигла стальных дверей, ведущих в атриум-примус, и обнаружила, что они уже открыты.

Ненадолго Верити позволила себе в мечтах снова вернуться на Офелию VII, в один из ябарантских соборов, усеивающих поверхность великого кардинальского мира. Представила, как поворачивается лицом на запад, чтобы ухватить сияние лунного света, отраженного от башен Синод Министра — сооружения размером с город, где создавались одни из самых известных религиозных текстов Империума. Мысль о доме согрела ее.

Но когда она открыла глаза, то снова очутилась за половину галактики оттуда, в системе Кавир, стоя на коленях перед полуразрушенным алтарем и принесенными по обету свечами, что казались незначительными и затерявшимися во тьме и руинах. Подчиненные дьякона Зейна проделали внушительную работу по расчистке самых крупных обломков в Великой часовне, но в воздухе по-прежнему сильно ощущалась жалящая ноздри каменная пыль. Пыль… чертова пыль проникала всюду. Она возникала будто из ниоткуда и уже через миллисекунду покрывала только что очищенные от нее поверхности.

Вслушиваясь в слабое потрескивание пламени свечей, Верити уловила исходящий от них аромат розового масла. На каждой свече была напечатана молитва — ласковое обращение к Богу-Императору, полное обобщенных и чувствительных надежд. Подобные свечи встречались в соборах по всему Империуму, будучи достаточно дешевыми, чтобы на один трон купить целую коробку и расставить дома у самодельного алтаря. Сегодняшней ночью Верити принесла несколько таких, чтобы зажечь во имя сестры Талассы и вместе с молитвой посвятить их Святой Терре. Вероятно, лишь чудо спасло бы израненную женщину и помогло извлечь из ее позвоночника застрявший снаряд автопушки, учитывая, что Верити, Зара и другие сестры-госпитальерки уже испробовали все мирские методы.

Верити чувствовала себя так, будто ее голова налилась свинцом. Из-за этого ее клонило в сон, но она все равно пришла в часовню в столь поздний час, чтобы зажечь свечи и прочитать молитву. Она считала это такой же частью своего долга, как излечение плоти.

Эхом разнесшийся позади печальный стон заставил женщину напрячься от неожиданности. Она обернулась и увидела вертикальную полосу искусственного света, врывающуюся в сумрак. Стальные двери отворялись со скрипом, похожим на скорбное стенание. Нахмурив брови, Верити поднялась с коленей и отошла на два шага от алтаря. Она не ожидала кого-либо здесь встретить в такое время. Дыхание ветра запоздало пронеслось по помещению и заколыхало свечи.